– Вон там! – Никита вскочил, увязая по щиколотки, побежал вниз. Голос гулко разнесся по залу, отражаясь от стен и купола, эхо повторяло его, постепенно затухая: там, там, там…

Андрей тоже встал, побрел следом. Счетчик радиации щелкал все медленнее и в конце концов почти смолк, лишь изредка едва слышно постукивал. К тому времени, как он спустился, успев по дороге все внимательно рассмотреть, картина того, что произошло здесь, уже сложилась в голове: два человека отстреливались от отряда монолитовцев, которые лезли со всех сторон. Теперь на краю воронки и на склонах лежало больше десятка тел, а на дне ее, рядом с выкрашенным синей краской радиопередатчиком, – двое, солдат в шлеме и бледно-голубой форме с белыми разводами, и человек в гражданской одежде. Солдат лежал на боку, согнув ноги, рядом валялся автомат необычной формы. Шлем расколот, песок вокруг головы напитался кровью. Гражданский – Химик сразу решил, что это ученый, – полусидел, привалившись к передатчику, из которого раздавались тихое шипение и голоса.

– Эй! – закричал Никита. – Эй, ты!

Химик увидел, как напарник подскочил к ученому, склонился над ним. Рация, видимо, была включена в режиме поиска: шелест и треск становились то громче, то тише, сквозь них доносились накладывающиеся друг на друга голоса, смолкали, возникали другие… По всей Зоне стоял шум, переговаривались сталкеры, вызывали друг друга военные, с какой-то базы кричали об очередной атаке снорков…

Когда Химик приблизился, Никита, сняв шлем и бросив его в песок, подкрутил настройку – шум из передатчика стал тише.

– Он жив? – спросил Андрей.

– Жив, жив! Где противоядие? Противоядие, слышишь? Давай его сюда!

– Никита, сними рюкзак.

Андрей тоже избавился от шлема и сел рядом с ученым. Тот обеими руками держался за окровавленный живот, смотрел на сталкеров и часто моргал.

Скинув лямки рюкзака, Пригоршня схватил человека за плечи.

– Мы ящик ваш принесли! – закричал он. – Слышишь?! Слон нанял доставить… Вот он, вот! Слон нас отравил, сказал: противоядие вы дадите. Так давай его сюда!

Серые губы шевельнулись, раненый прошептал:

– Где… устройство…

Раскрыв рюкзак, Андрей достал ящик, приподнял за рукоятки, показывая, и поставил в песок.

– Вот! – громко сказал Никита, склоняясь ниже. – Нет, подожди… Слышишь, не умирай!

– Как вы добрались? – прошептал ученый. – Почему сектанты вас не… Они напали на нас… Но почему вас пропустили? Включите его. Включите, тогда…

Голова его склонилась, подбородок уткнулся в грудь. Никита рванул ворот на впалой груди, прижал пальцы к шее. Замер, потом выругался, плюнул в песок и стал обыскивать ученого.

– Умер? – спросил Андрей.

– Нет, сознание только потерял. Но вот-вот умрет, что я, не вижу.

Пригоршня проверил карманы, похлопал человека по бокам, потом сунул руку за пазуху, достал портсигар, раскрыл – там лежали три сигареты без фильтра, – отбросил, извлек маленькую серебряную зажигалку и нечто вроде изогнутого джойстика с кнопками на торце. Покрутил, разглядывая, тоже бросил, вновь стал проверять карманы, нашел еще бумажник, ручку и электронную записную книжку, после чего, вскочив, побежал к солдату. На ходу прокричал:

– В чем оно может быть? Фляжка, бутылка какая-то?

– Касьян говорил, там нанороботы, – откликнулся Химик. – Может… ну, шприц? Вдруг его не пить надо, а инъекцию сделать?

– Касьян еще говорил передатчик в ящике включить, – вспомнил Никита, склоняясь над солдатом.

Приглушенные голоса все еще доносились из динамика рации. Андрей откинул ручки Черного Ящика, развинтил одну. Внутри были микросхемы, пайка, тонкая антенна, верньер настройки с кнопками. Он нажал, стал крутить… и почти сразу услышал удивленный голос:

– Э! Химик, Пригоршня… Это вы, что ли?

– Касьян?! – заорал Никита, бросаясь обратно. – Касьян, мы на месте!

– Ого… я и не думал, что доберетесь… – Голос доносился из крошечной решетки динамика в основании ручки.

– А мы добрались! – Пригоршня упал на колени рядом. – Только куда? Здесь двое мертвецов! Вернее, один мертв, второй вот-вот… Где противоядие?! Слона зови, урод, пусть он скажет!!

– Слон мертв.

– Что?!

Тишина. Потом Касьян заговорил, монотонно и устало:

– Помните, я с вами тогда связывался, сказал, что он ранен и подойти не может? На самом деле он к Доктору отправился, на болота. Решил, что у того получится яд вывести из организма. Слона тоже обманули, как и вас, с ядом этим… Сказали: он отравлен, если Черный Ящик к ЧАЭС не попадет – сдохнет Слон. Я остался Лесной дом охранять. Слон со мной на обратной дороге связался, передал: вранье, нет никакого яда. Доктор как-то его там обследовал по-своему, по-хитрому. Нет яда. Слон приказал и вам передать это, если выйдет связаться. А после напали на них с охраной. У нас же тут черт-те что началось. Вы хоть знаете? После выброса все сместилось как-то, я и не понимаю, как такое может быть. Никто не понимает. Тут война натуральная, полномасштабная, по всей Зоне. И Слон на большой отряд Долга напоролся с охраной, которую с собой взял к Доктору. Постреляли их, он один к нам дополз, весь израненный, нога правая на коже висит… Не знаю, как и добрел. И умер на руках у меня. Вы слушаете? Я вам теперь ничем не помогу, бросайте это дело. Те деньги ваши, без вопросов, а вторую половину теперь не с кого требовать…

Андрей вдруг ударил ладонью по рукояти. Что-то треснуло, блеснула искра, и голос смолк.

– Вот и всё, – он встал.

– Что «всё»? – спросил Пригоршня, поднимая голову.

– Кончилась наша экспедиция. Нет яда, слышишь? Не отравлены мы, а плохо тебе из-за артефакта стало. Черный Ящик к месту доставили. Что еще? Ничего. Значит, возвращаться надо. Топливо раздобыть, деньги выкопать. Другую половину не получим, если Слон умер… да и черт с ней. Вот так. – Химик отвернулся от ученого с солдатом, сделал несколько шагов к пролому, поднял голову. Вниз тянулся наклонный столб света, широкий, как опора железнодорожного моста. Было тихо – очень тихо. Шипение и приглушенное бормотание из рации лишь подчеркивали эту тишину, царящую по всей ЧАЭС, могильную тишь заброшенных помещений, комнат, кладовых и залов, гулкое безмолвие мертвых радиоактивных руин. Огромное здание охладителя никак не ощущалось, не давило многотонной массой, казалось, что над выложенным плитами далеким куполом – лишь чистый прозрачный воздух и небо. Никита подошел к напарнику, встал рядом. Они смотрели в проем, щурясь.

– Так что, выходит, так и не взорвалась никакая бомба, все у нас по-прежнему? – с легким недоумением спросил Пригоршня. – Хотя мы ж даже не знаем, бомба там или нет. А что, если самим все же… нет, не надо. Лучше закопать в песок и уйти себе. Нам какое дело, правильно?

– Давай закопаем поглубже, – согласился Химик. – И даже не будем пытаться заглянуть в него, узнать, что это мы везли через ползоны. Пусть это тайной останется. Куда-нибудь вон под ковш тот спрячем…